С юными правонарушителями будут работать по-новому.
Дмитрий Медведев подписал Концепцию развития сети служб медиации для восстановительного правосудия в отношении несовершеннолетних. Юристы, судьи и правозащитники полагают, что ювенальная юстиция может стать по-настоящему лояльной к ребенку — но только если изменения будут реализованы на практике, а не останутся на бумаге.
Принцип заглаживания вины
Председатель правительства Дмитрий Медведев подписал Концепцию развития сети служб медиации для восстановительного правосудия в отношении детей, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность. Документ был разработан Минюстом России — в ходе работы по реализации положений Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 годы.
Как говорится в документе, Конвенция ООН о правах ребенка и ряд гаагских конвенций обязывают Российскую Федерацию внедрять «новые нормы и стандарты работы», в том числе медиативный подход.
Концепция предлагает ввести «восстановительное правосудие», то есть не изолировать виновного от общества, а принудить его к восстановлению ущерба — материального, морального или иного, нанесенного гражданину или обществу. Второй важный момент — внедрить медиативный подход разрешения споров. С помощью специального лица, медиатора, стороны должны выработать взаимоприемлемое решение. Документ нацелен на то, чтобы отделять юного правонарушителя от его проступка и не навешивать ярлыки, которые могут позже повлиять негативно на жизнь подростка.
«В 2012 году в Российской Федерации вынесено более 40 тысяч постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении несовершеннолетних в связи с недостижением ими возраста уголовной ответственности, — подчеркивают авторы концепции. — В то же время правосудие в отношении детей остается по своей сути карательным, зачастую усугубляя положение детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации». Новые методы должны помочь уйти от этого.
Колония для несовершеннолетних преступников в Дмитровском районе Фото: Валерий Мельников / «Коммерсантъ»
По мнению создателей концепции, в итоге будут созданы «благоприятные и безопасные условия для полноценного развития и социализации детей и подростков, вовлекаемых в конфликты, в том числе связанные с нарушением закона». Детям, относящимся к группам риска, будет оказываться социально-психологическая помощь «в осознании и заглаживании вины перед потерпевшим». За счет повышения эффективности и стандартов работы всех органов и организаций по защите прав и интересов детей будут снижены общее количество и острота конфликтов, в которые вовлекаются дети, уменьшены «асоциальные проявления среди детей и подростков».
Попытки внедрить «детское законодательство»
О ювенальной юстиции в нашей стране думают, говорят и спорят, в том числе в законодательной сфере, уже почти двадцать лет. Еще в 1995 году президент страны Борис Ельцин утвердил «Национальный план действий в интересах детей», где впервые были закреплены принципы ювенальной юстиции в России, а через три года был принят федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации». Тогда же появилось понятие «дети, находящиеся в трудной жизненной ситуации».
Пытаться применить ювенальные технологии начали сначала в судах Санкт-Петербурга, в 1999 году, а позже — в 2003-2004 годах — в Ростовской области. В 2000 году в ходе этих экспериментов пленум Верховного суда РФ вынес постановление «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»: судьям было рекомендовано освобождать детей от уголовной ответственности «в связи с примирением с потерпевшим». Но при этом в 2010 году Госдума отклонила проект закона, который предлагал внести изменения в закон «О судебной системе РФ» и создать ювенальные суды.
В 2008 году Дмитрий Медведев подписал федеральный закон «Об опеке и попечительстве», а в Гражданский и Семейный кодексы РФ были внесены поправки. Они касались, например, изъятия из семей детей, «находящихся в трудной жизненной ситуации». В Уголовном кодексе появилось наказание за «неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего». В 2009 году появились должности уполномоченных по правам ребенка в субъектах РФ.
В последующие годы происходили локальные изменения. Пленум Верховного суда РФ, в частности, рекомендовал судам проявлять индивидуальный подход к несовершеннолетним подсудимым, а заключение ребенка под стражу до суда указывалось как самая крайняя мера. Госдума приняла в первом чтении законопроект о введении социального патроната: законопроект предполагает, что органы опеки могут осуществлять шефство над семьей, если родители своими действиями «препятствуют нормальному воспитанию и развитию» ребенка. Проект закона «Основы законодательства о ювенальной юстиции», продвигавшийся в течение десятилетия и вызвавший споры в обществе, в конце концов был заморожен.
Непримиримые противоречия
Битва на поле ювенальной юстиции приводит к тому, что это понятие размывается и иногда неверно трактуется. Если говорить об этой сфере более широко, то сюда входит и система ювенальных судов (пока у нас не созданная), и реабилитация малолетних правонарушителей, и одновременно система различных государственных структур, работающих с семьей и детьми (органы опеки, комиссии по делам несовершеннолетних, уполномоченные по правам ребенка).
Самые яростные споры в концепции российской ювенальной юстиции всегда вызывал блок, касающийся планирования семьи и защиты детей через государственные институты. Противники появления ювенальной юстиции напоминали, что Россия подписала, в том числе, Каирское соглашение наряду со странами-участницами проведенной в 1994 году ООН международной конференции по народонаселению и развитию. И утверждали, что идея соглашения — в регулировании народонаселения, исходя, в частности, из экономической целесообразности.
Возмущалась общественность и тем, что Россия ратифицировала в 2009 году Европейскую социальную хартию. По одному из ее положений, предполагалось внедрение сексуального просвещения в школе, а также создание судебной системы «для детей» — в этом случае родители, опасаются противники ювенальной юстиции, не будут иметь приоритета в воспитании собственного ребенка. А «защита от социального благополучия», говорили они, выльется в изъятие детей из семей.
Ювенальные суды у многих тоже вызывали страх, видимо, представляясь некими карательными органами.
Однако не все так страшно. Да, государство, в случае дальнейшего развития в стране ювенальной юстиции расширит свои права в работе с неблагополучными семьями. И будет обязано реагировать на факты насилия в семье, в том числе. Однако решение об изъятии детей у родителей — сейчас это правило тоже действует — принимается вовсе не органами опеки, а судом. Тем не менее в нынешнем январе законопроект о социальном патронате был отклонен Госдумой. Владимир Путин тоже не поддержал его, заметив, что в предложениях не учтены «российские семейные традиции».
Что касается ювенального правосудия, то во многих странах оно успешно работает, и заслуга его как раз в том, что к маленькому человеку, преступившему закон, относятся совсем иначе и стараются не ломать его судьбу. Концепция, подписанная сейчас главой правительства России, касается части всей этой огромной системы ювенального правосудия. Законодатели решили, что нужно помочь Фемиде вспомнить и о своих материнских чувствах и сделать «детское» правосудие более лояльным.
Между жертвой и преступником: есть ли перспективы у метода медиации
По Уголовному кодексу РФ, уголовная ответственность наступает с 16 лет, по некоторым тяжким статьям — с 14 лет. Но в отношении несовершеннолетних применяются другие нормы: они могут получить освобождение от уголовной ответственности. Или же к нему могут быть применены «принудительные меры воспитательного воздействия»: предупреждение, передача под надзор (постановка на учет) либо же на подростка накладывают обязанность загладить причиненный вред. Не исключены такие наказания, как штраф, обязательные работы.
Другое дело, что на практике это плохо работает. Получается, что подписанная Медведевым концепция в целом не вносит чего-то кардинально нового, а пытается закрепить те принципы «медиативного» правосудия, которые частично уже существуют в законодательстве.
Мягкий подход к юным правонарушителям, который внедряет концепция, поддерживается юристами и правозащитниками. Ведь когда-то звучали предложения, что, наоборот, нужно снизить возрастную планку для уголовной ответственности несовершеннолетних. Против этого общественность активно боролась. «Мы до сих пор не можем уйти с позорного первого места по количеству малолетних осужденных. Кроме того, среди этого контингента высокий рецидив. Ведь юный преступник уже не становится нормальным человеком, они пополняют ряды ОПГ или живут в колонии от срока до срока за счет бюджета. А что дальше, когда у них наступит возраст достижения уголовной ответственности, — опять сажать?» — говорит адвокат Игорь Трунов, отмечая, что единственный правильный путь — либерализация ювенального правосудия.
«Эта проблема назрела давным-давно в нашем обществе, — соглашается судья коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ Галина Истомина. — Система карательного и оперативно-розыскного, назовем так, правосудия, которая у нас сложилась, — устаревшая и бесперспективна. А восстановительное правосудие означает, что система будет направлена на то, чтобы восстановить положение дел до ситуации перед совершением преступления. Пока же к несовершеннолетним относятся так же строго, как к взрослым: главное — выяснить, как, где, при каких обстоятельствах было совершено преступление, и потом назначить наказание».
Галина Истомина вспоминает, что в советские времена были так называемые общественные воспитатели, закреплявшиеся за каждым условно осужденным подростком и работавшие с ним. Но эта система была разрушена в 1980-х-1990-х годах. Видимо, их должны заменить медиаторы, о которых говорится в концепции. Кстати, подобные специалисты работают в Ростовской области: ведь самый яркий пилотный проект российской ювенальной юстиции до сих пор действует в Таганрогском суде. Здесь отдельно выделен судья, который рассматривает не только уголовные, но и гражданские споры, в которых затрагиваются интересы детей. Для ювенального суда выделено отдельное здание, кабинет для психолога. Психолог беседует с подростком еще до передачи дела в суд и потом передает его личностную характеристику социальному работнику. Наконец, общий план работы с подростком отправляется судье. В нем содержатся предложения по работе конкретно с этим ребенком: каков его характер, особенности, можно ли его перевоспитать без применения мер уголовного наказания. Если нарушитель получает условное наказание, социальные работники продолжают вести этого ребенка. «Эта работа имеет успех: за последний год в Таганроге не было тяжких преступлений с участием подростков, не было убийств, совершенных несовершеннолетними, и других подобных преступлений. Все потому, что дети при совершении легких правонарушений попадают под наблюдение специалистов, психологов, которые с ними работают», — отмечает Галина Истомина.
По мнению судьи Истоминой, сформировать в судах коллегии по ювенальным делам несложно. Все упирается в то, что нет служб, которые бы работали с подростком после решения суда. А специалисты, готовые это делать, не имеют официального статуса, и суды не идут на контакт с ними — таганрогская практика так и не смогла распространиться на всю страну. Теперь, после законодательного закрепления своей роли, медиация будет внедрена в практику официально.
«Это очень позитивный шаг, — говорит Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребёнка в Москве. — Пока в обществе сохраняется ставка на простые решения — «закрыть» подростка, и дело с концом. А потом молодые ребята выходят в жизнь, уже пройдя тюремную школу. Но зачастую они нарушают закон «за компанию», не отдавая себе в этом отчета. Поэтому наказание должно быть другим. Восстановить то, что сломал, помочь жертве, попытаться примириться с тем, кого он обидел. Эти меры доказали свою эффективность за рубежом».
Читайте также: Новости Новороссии.